Секреты Черного моря

Эта небольшая книга задумана и частично написана замечательным человеком – Борисом Георгиевичем Александровым, с которым мне посчастливилось работать и дружить недолгие 32 года.

Борис Александров был уникальным человеком, истинным ученым, прекрасным и разносторонним исследователем, верным завету своих учителей, которого интересовали многие разделы морских наук. Буквально все аспекты биологии моря Борис Георгиевич знал до мельчайших деталей. Он с детства мечтал заниматься наукой и реализовывал свою мечту по канонам классической школы морских биологов, делал это с удовольствием и особым присущим ему шармом.

Все его научные труды – книги, статьи и выступления отличались доскональностью, основанной на глубоких знаниях и анализе большого массива данных. Это было его любимое дело, он отдавался ему со всем своим поистине безграничным энтузиазмом.

Необходимо отметить, что Борис Александров вместе со своим учителем Ювеналием Зайцевым, к сожалению ушедшим вслед за ним месяцем позже, были активными популяризаторами науки и доступным языком объясняли сложные природные процессы и явления, происходящие в Черном море. Благодаря этим двум неравнодушным людям в черноморских странах появилось много качественных телевизионных программ, визуальных материалов и публикаций о Черном море. Заслуги Ювеналия Петровича Зайцева и Бориса Георгиевича Александрова по просвещению широких слоев населения переоценить невозможно.

Эта книга – еще одно подтверждение таланта Б.Г. Александрова. Многие изучали Черное море, многие описывали интересные факты и неожиданные явления, но Борису Георгиевичу удалось сделать это так, что «оторваться» от его рассказов просто невозможно. Его друзья и коллеги дополнили и дописали то, что Борис завершить не успел.

Как горько осознавать, что Черное море потеряло двух своих защитников, верных созидателей и великих исследователей, Ю.П. Зайцева и Б.Г. Александрова. Мало людей, которые были бы так преданы своему делу, верно и последовательно осуществляя то, чему решили посвятить жизнь.

Пусть эта книга будет им памятью, поможет раскрыть некоторые секреты удивительного Черного моря и сподвигнет новое поколение на его изучение и охрану.

Владимир Мамаев,
Программа развития Организации Объединённых Наций

          * * *

Перед вами последний научно-популярный труд Бориса Георгиевича Александрова, который усилиями его коллег и соратников был завершен и издан благодаря организационно-финансовой поддержке Европейского Союза и ПРООН «Усовершенствование экологического мониторинга Черного моря: выбранные мероприятия» (EMBLAS-Plus), партнером и лидером которого, по вопросам мониторинга морских сообществ, много лет являлся Борис Георгиевич.

Эта книга предназначена для широкого круга читателей, которым интересно, как устроен мир вокруг нас и как можно, просто заглянув под волну, набегающую на берег, узнать, какие секреты хранит Море под этим покрывалом. Несвязанные друг с другом короткие рассказы, открывающие интересные факты из жизни Черного моря, как кусочки мозаики складываются в единое полотно, открывающие нам тайны нашей голубой планеты.

Галина Миничева,
Институт морской биологии Национальной академии наук Украины

Порой можно услышать, что Черное море – одно из самых молодых на нашей планете. Дело в том, что около 5-7 тыс. лет назад с открытием пролива Босфор Черное море соединилось со Средиземным и приобрело привычные нам сейчас очертания берегов. Однако, если проанализировать состав его флоры и фауны, сразу видно, что возраст Черного моря намного больше, поскольку в нем живут древние виды, часть из которых нигде больше не встречается, их эволюция заняла многим более нескольких тысяч лет. С биологами в этом согласны геологи: ведь при максимальной глубине Черного моря 2212 м толщина мягких отложений моря до базальтовых пород составляет 16 км. Для формирования осадков такой толщины необходим не один миллион лет. Как же совместить такие на первый взгляд противоречивые факты?

Очень долгое время, от 250 до 40 млн. лет назад (то есть с юрского периода мезозойской эры и до неогена), Атлантический и Тихий океаны соединялись океаном Тетис, частью которого было и нынешнее Черное море. В результате движения континентов и формирования горных систем во время Альпийского горообразования океан Тетис разделился на несколько морских бассейнов, которые несколько раз то соединялись, то теряли связь с Атлантическим океаном. До современного состояния Черное море четырежды побывало в составе очень сильно опресненных водоемов и трижды – морских. Предпоследний раз будущее Черное море соединялось со Средиземным и через него с океаном в период Рисс-Вюрмского межледниковья, 150-100 тыс. лет назад – тогда образовался пролив Дарданеллы. Затем был очередной пресный период – Новоевксинское море-озеро, именно оно 5-7 тысяч лет назад соединилось со Средиземным морем через пролив Босфор, вероятно, в результате землетрясения. Перешеек между берегами Босфора был естественной дамбой, потому что уровень воды в Новоевксинском море был ниже, чем в Средиземном. После прорыва этой естественной плотины морские воды хлынули в Черное море гигантской волной. Кстати, в это время черноморские берега уже были густо заселены. Ряд историков считает, что именно прорыв Босфора и стремительный подъем вод Черного моря стал прообразом Великого Потопа, описанного в Библии.

В результате такой непростой геологической истории черноморских обитателей разделяют на несколько групп разного происхождения:

• бореально-атлантические или кельтские реликты, их совсем мало – меньше 1% – холодноводные виды, например, красная водоросль филлофора, шпрот, мерланг, глосса, черноморский лосось (кумжа), морская свинья, глубоководный рачок калянус и другие; все они попали в будущее Черное море (а тогда – в Карангатское море) в период Рисс-Вюрмского межледниковья.

• понто-каспийские реликты – около 9,6% видов – эндемики Черного, Азовского и Каспийского морей, сформировавшиеся в периоды максимального распреснения в Сарматском и Понтическом морях-озерах; наряду с целым рядом моллюсков (дрейссена), полихет (гипания) и ракообразных (понтогамарус), сохранившихся в большинстве Причерноморских лиманов, к этой группе организмов относятся осетровые рыбы, бычок кругляк и многие другие; после прорыва Босфора им пришлось отступить в дельты, эстуарии и наиболее пресные участки моря;

• пресноводные виды – около 10% общего видового состава – выдерживающие соленость около 3%, это большинство сине-зеленых и часть зеленых водорослей (кладофора, улотрикс), почти все виды коловраток, олигохет, пиявок и др.; среди рыб – это судак и щука, нередко далеко заходящие в море из Дуная и Днепро-Бугского лимана;

• виды средиземноморского происхождения – около 80% флоры и фауны, которые в большинстве своем проникли после последнего соединения Черного моря со Средиземным: бурая водоросль – цистозейра или бородач, мидия, устрица, все виды крабов, морской конек, кефали, ставрида, сарган, хамса, камбала – калкан, катран, скаты морской кот и морская лисица, дельфины афалина и белобочка и многие-многие другие.

Итак, Черное море – не просто не самое молодое, а напротив, одно из самых древних, ведущее свою историю еще из далекого мезозоя от великого исчезнувшего океана Тетис.

Римский географ Помпоний Мела, автор первой географии, в 1 в. н. э. дал письменные свидетельства происхождения названия Черного моря. Он писал, что вначале греческие путешественники  называли Черное море «Скифским», а затем, после неоднократных стычек с местным населением, назвали его «Негостеприимным», или по-гречески «Понтос Аксинос» («Понт» по-гречески означает «море»). Помимо штормовых бурь и непреодолимых туманов, греки сталкивались с воинственно настроенным местным населением. Неслучайно на острове Змеиный, который находился на пути греческих мореплавателей, был построен храм Ахиллу Понтарху («понтарх» – покровитель моря). Здесь они приносили жертвы богам, чтобы их путь не останавливали враждебно настроенные местные жители, например, скифы или тавры. Позднее, когда греки доказали на практике, что общение с ними выгодно, они смогли переубедить местное население и назвали море «Понт Эвксинский», что значило уже «Море Гостеприимное».

Таким образом, первая наиболее правдоподобная версия была связана с тем, что название «черное» связано с чем-то зловещим и негативным. Древние греки, которые владели письменностью, передали свои секреты римлянам. Остальные версии связаны с чистыми домыслами. Например, существует объяснение, что море назвали «черным» из-за окисления металлов сероводородом, который впервые был обнаружен в 1865 году, т. е. гораздо позже укоренившегося названия. Есть предположение, что море так названо из-за большой глубины, придающей темную окраску его водам. В этой связи удивительно, что не менее глубокое Эгейское море греки, болгары и турки называли «белым», как, впрочем, и все Средиземное море. В Керчи рыбу средиземноморского происхождения, например, скумбрию и ставриду, называли «белорыбицей» или рыбой из Белого моря. В итоге можно сказать, что скорее всего свое название Черное море получило от древних греков.

Для иллюстрации эмоциональности, которая определяет восприятие увиденного, можно привести замечательный факт. Знаменитый неаполитанский шлягер «O Sole Mio», восхваляющий восход солнца, был написан далеко за пределами Средиземного моря, на берегах Одессы в 1898 г. Эдуардо ди Капуа. Здесь, в отличие от Неаполитанского залива, солнце восходит над морем, и автор песни, любуясь игрой лучей светила на водной поверхности, придумал незабываемую мелодию.

Черное море можно сравнить со слоеным пирогом, где каждый слой из разного «теста». Температура глубинных слоев моря круглый год составляет +8–9^o С, а от поверхности воды до глубины около 50 м может изменяться быстро и существенно. При этом между разными водными массами находится еще один слой, он так и называется – холодный промежуточный слой. Здесь вода холоднее, чем на глубине, ее температура всегда ниже +8^o С и выше +5^oС. Холодные промежуточные слои встречаются и в других районах Мирового океана, но лишь в отдельные сезоны, а черноморский – круглогодичный. На глубине 500 м температура равна +8,9^o C, а далее до самого дна (больше 2200 м) она изменяется всего на 0,2^oC. При этом она не понижается, как везде в Мировом океане, а повышается до +9,1^o C. Причиной этому, как полагают, служат потоки тепла через земную кору при очень слабом водообмене в черноморской котловине.

В чем же секрет черноморского «слоеного пирога»? Вода в Черное море поступает из двух источников – из Мраморного моря через Босфор и из рек. Босфорская вода намного солонее и, соответственно, плотнее черноморской и тем более пресной. Из Босфорского пролива тяжелые водные массы по крутому континентальному склону стекают на дно, а тем временем пресная вода растекается по поверхности. К тому же, плотность поверхностной воды зависит и от температуры: чем теплее, тем менее плотной и более легкой она будет. Зимой вода охлаждается, становится от этого тяжелее и опускается вниз. Летом же поверхностная вода нагревается, и, теплая и легкая, «лежит» на более плотных и холодных слоях. Перемешивание охватывает лишь распресненный поверхностный слой, глубже находятся намного более соленые и плотные босфорские воды, образующие непреодолимый барьер – что-то вроде «жидкого дна». Изменение свойств воды с глубиной неравномерно: от поверхности до 50–100 м соленость меняется быстро – от 17 до 21 промилле, а ниже, до дна, увеличивается равномерно до 30 промилле (соленость воды Мраморного моря). Так образуются два разных типа вод: поверхностный распресненный слой преимущественно речного происхождения и придонный соленый «Босфорский».

У читателя может возникнуть ошибочное впечатление, что между глубинными и поверхностными водными массами нет никакого обмена. Это совсем не так – между ними происходит водообмен, но не быстрый, путем перемешивания, а медленный, путем диффузии и постепенного вытеснения верхних вод нижними. При этом вытесненные воды частично испаряются, а частично вытекают в Мраморное море – по поверхности пролива Босфор, над тяжелым и соленым течением, несущим в Черное море глубинные воды. Два течения разделены как два этажа и противонаправлены как два встречных эскалатора в метро. Таким образом, постепенно все морские воды в Черном море обновляются, и некая условная молекула воды проходит путь от Босфора ко дну моря, а потом на его поверхность и обратно в Босфор примерно за 400 лет.

          Иллюзия абсолютного разделения слоев «черноморского водного пирога» чуть было не привела к экологической катастрофе. В 1960-х годах в Советском Союзе придумали план захоронения в Черном море радиоактивных отходов от всех атомных электростанций страны: решили, что радиоактивные материалы никогда не «всплывут» и будут надежно захоронены на дне моря. К счастью, ученые вовремя выяснили, что на самом деле вся вода Черного моря неразрывно связана, и успели остановить проект, наверняка убивший бы море и превративший бы его в гигантский «жидкий Чернобыль».

В Черном море многообразие форм жизни сосредоточено в верхнем слое воды, насыщенном кислородом. При этом, около 87 % объема Черного моря не содержит кислорода. За последние 20 лет сероводородный слой поднялся на 20–25 м, и сейчас бескислородная зона начинается с глубин 90–160 м. Толщина верхнего кислородного слоя неоднородна по всей акватории моря. Существует целый ряд течений, идущих вдоль континентального склона и образующих западный и восточный циклонические круговороты. В ходе проекта EMBLAS 2016-2017 гг. обнаружено, что в центре этих круговоротов нижний предел кислородного слоя повышается до 54 м, образуя так называемые сероводородные купола.

Сероводород образуется в процессе разложения остатков животных и растений сульфатредуцирующими бактериями. Концентрация сероводорода в морской воде с глубиной растет пропорционально увеличению давления. Разница солености и плотности не дает сероводородному слою слишком сильно перемешиваться с кислородным – между ними есть переходная зона, но в масштабах глубины моря она совсем тонкая, всего десяток-два метров.

Бескислородную зону часто называют безжизненной. Действительно, она не годится для жизни рыб, дельфинов и даже беспозвоночных. Но жизнь там есть, и даже очень разнообразная! Выживают там только две древнейших ветви живого – бактерии и археи. Зато для них там “заповедник” – нигде больше на нашей планете нет такого большого объема воды, в точности повторяющего условия жизни на ранней Земле, до того, как растения “выдумали” фотосинтез и создали кислородную атмосферу. В ходе проекта EMBLAS этот “заповедник” исследовали с помощью метагеномного анализа (то есть прочтения ДНК всех микробов, попавших в образцы). Оказалось, что в Черном море массово представлены десятки родов и видов архей и бактерий, которые в других местах Мирового океана встречаются лишь «точечно», в очень специфических поселениях вроде подводных геотермальных выходов (то есть гейзеров, расположенных в зонах океанских хребтов), норвежских закрытых фьордов и так далее. Так что наше море открывает уникальные возможности заглянуть в далекое прошлое Земли или же потренироваться перед изучением возможной жизни на других планетах, на большинстве из которых нет кислородной атмосферы. Так что хотя большая часть Черного моря является бескислородной средой, содержащей сероводород, оно намного более живое, чем мёртвое – и совершенно уникальное.

Впрочем, отдельные участки моря иногда действительно становятся мертвой зоной. Речь о так называемых “бескислородных заморах” – настоящей беде северо-западного шельфа. Заморные явления возникают после того, как слишком бурно развиваются одноклеточные водоросли, и потом, когда огромная растительная масса одновременно отмирает, на окисление мертвой органики уходит весь растворенный в воде кислород. Причина массового “цветения” водорослей – эвтрофирование воды, т. е. избыточное поступление в море соединений азота и фосфора со стоком рек. В 70–80 гг. ХХ в. в северо-западной части Черного моря заморами была охвачена акватория площадью 70 тыс. км². Сейчас масштаб заморов к счастью уменьшился, но они все же не редки. С берега их можно заметить по запаху сероводорода, белесому цвету воды и по скоплению снулых рыб в прибрежной зоне моря.  Так что насколько живое наше море – зависит от нас с вами, и того что мы в него сливаем…

Известный детский писатель Корней Чуковский сумел предвидеть ответ на этот вопрос за год до событий, связанных с «горящем» морем. В своем известном стихотворении «Переполох» (1926) он писал: «…А лисички взяли спички. К морю синему пришли. Море синее зажгли…». 11 сентября 1927 г. в 22:15 в Крыму произошло землетрясение силой 8–9 баллов. Многие города Южного берега были значительно повреждены. Напуганные жители, борясь с последствиями стихийного бедствия, не заметили экстраординарного события, которое в это время произошло на море. С трех маяков западного побережья Черного моря была замечена громадная огненная полоса в тридцати милях (55 км) от берега между Севастополем и мысом Лукул. Это событие было описано известным профессором геологом С.П. Поповым. Было высказано предположение, что это результат воспламенения газа – метана, вырвавшегося из трещин на дне континентального склона на глубине около 200 метров. К сожалению, судно, отосланное сразу же для обследования такого явления, в результате налетевшего шторма было выброшено на берег у Херсонесского маяка.

Первое сообщение об обнаружении струйных газовыделений метана по типу “холодных сипов” (в отличие от горячих гидротермальных источников – так называемых “курильщиков”) появилось в печати в 1976 г. в результате исследований на шельфе Мексиканского залива в США. В Черном море их открыли в 1989 г. Открытие получило широкий резонанс как новый хемоэкологический фактор, формирующий особую жизнь на дне моря, а также как важный индикатор при разведке новых месторождений газа.

Районы газовыделения метана – это особые образования на морском дне, напоминающие вулканы до полуметровой высоты, состоящие из карбоната кальция. В Черном море разгрузка метана происходит на той глубине, где кислород отсутствует. Здесь обнаружены бактерии, способные утилизировать метан для образования органического вещества. Пока получить чистые культуры таких бактерий не удалось.

Как оказалось, струйные метановые газовыделения в Черном море довольно широко распространены на различных глубинах. В 2007 г. на шельфе Румынии учрежден новый морской заповедник «Метаногенные структуры от гирла Святой Георгий» напротив дельты Дуная, который взял под охрану новый биотоп метановых выделений, со всеми уникальными организмами, состав которых еще почти не изучен.

Так что на поставленный вначале вопрос можно ответить утвердительно. Иногда даже море может гореть – если под его дном прячутся запасы метана!

В эпоху античности, в VII—VI вв. до н. э., в Северном Причерноморье средние температуры были на 1,5—2° ниже, чем сейчас, а климат был намного более влажным. При этом уровень Чёрного моря был значительно ниже современного – по разным оценкам на 2–10 метров, поэтому и береговая линия была более изрезанной, чем в наше время. Пример античных поселений, которые сейчас находятся под водой – большой город Ольвия с населением 15 тыс. человек.

Одним из опасных последствий глобального потепления будет повышение уровня моря: во-первых, тают ледники, а это добавляет в Мировой океан дополнительные объемы воды, во-вторых – вода расширяется при нагревании. Так что Одесса и другие причерноморские города вполне могут разделить судьбу затопленной Ольвии, правда, может произойти это не за год и даже не за сто, а за несколько веков.

Однако на фоне тенденции повышения уровня Черного моря, которая согласуется с его ростом в Мировом океане (0,1–0,2 см/год), Черное море имеет свои циклы колебания уровня воды. Например, с конца 1990-х годов до 2015 г. уровень Черного моря понизился в среднем на 1 см. Это также может быть связано с глобальными климатическими изменениями – ведь чем теплее море, тем больше воды испаряется с его поверхности. Кроме того, чем теплее и засушливее год, тем меньше воды поступает в море из впадающих рек. Сейчас речной сток в Черное море намного меньше, чем 100 лет назад из-из того, что большую часть объёма вод Днепра, Буга, Днестра и Дуная направили на орошение полей. С повышением температуры потребление воды на суше возрастает, а ее сток из верховьев рек уменьшается. Таким образом, Черное море с каждым годом недополучает все больше воды для компенсации испарения и от этого солонеет. Такое осолонение (да еще и в «комплекте» с потеплением!) делает Черное море более привлекательным и доступным для заселения обитателями из Средиземного. Каждый год все больше средиземноморских видов, таких, как рыба – фонареглаз, барракуда, морские черепахи постепенно осваивает Черное море. Этот процесс называется «медитерранизация», то есть уподобление Черного моря Средиземному.

Нагревание воды в мелководных прибрежных районах может приводить к снижению растворимости кислорода в воде. Образуются целые пятна «мертвой воды», где содержание кислорода слишком низкое для дыхания рыб, крабов и моллюсков, и они массово погибают, в прямом смысле задыхаясь.

А еще изменения климата влияют на сероводородный слой Черного моря и считаются одной из главных причин постепенного подъема уровня бескислородных глубинных вод к поверхности. Но механизм этого воздействия на данный момент изучен очень слабо, и ученые пока не могут точно сказать, как именно потепление определяет подъем сероводорода, и предсказать поведение сероводородного слоя в будущем. Сейчас изучение этого вопроса является одной из самых актуальных задач в исследовании Черного моря.

Интересно, что различные группы химических веществ могут совершенно по-разному влиять на обитателей моря. Если промышленные химикаты, нефтепродукты, тяжелые металлы, поверхностно-активные веществапестициды и т. д. окажутся в морской среде в концентрации выше определенного уровня, они окажут губительное воздействие на все живое, нарушив циклы развития и размножения морских жителей. В рамках проекта EMBLAS проведен скрининг воды, донных отложений и живых организмов на наличие более 40 тыс. загрязняющих веществ, в результате которого было обнаружено 124 вещества, в том числе, пестициды, антипирены, компоненты солнцезащитных кремов и т. д. В тканях погибших дельфинов найдены значительные концентрации полибромированных эфиров, хлорсодержащих пестицидов (например, ДДТ), соединений типа диоксинов и ртути. Для всех таких веществ устанавливается порог токсичности, и если он часто и во многих местах превышается, нужно выводить эти вещества из производства или усовершенствовать очистку сточных вод.

Другая группа веществ – различные неорганические соединения азота (NO₂, NO₃, NH₄) и фосфора (PO₄), которые называют «биогенными» или «питательными», а также органические вещества – тесно связана с природными процессами и может влиять на обитателей моря как позитивно, так и негативно. Как правило, они поступают в море с речным стоком и могут стимулировать высокую продуктивность. Однако если у вас в чашке чая окажется не две, а двадцать две ложки сахара, то беды не избежать. Поэтому наиболее остро проблема эвтрофикации (избытка питательных веществ) стоит для участков Черного моря, прилегающих к устьям рек, в частности северо-западной части, в которую несут воды три крупные европейские реки: Дунай, Днестр и Днепр. Залповый выброс высоких концентраций азота и фосфора вызывает взрыв биологической продукции, что в свою очередь может вызвать замор – весь кислород в воде израсходуется на окисление органических веществ и большая часть гидробионтов, особенно тех, кто не может быстро передвигаться, погибает. Если биогенные вещества в избыточных концентрациях поступают в морскую среду постоянно, вся биологическая структура моря перестраивается. Исчезают крупные многолетние растения и животные, которые являются индикаторами хорошего экологического состояния. Им на смену приходят мелкие быстро размножающиеся виды, образующие большие однородные скопления, и такое море быстро теряет привлекательность. Наиболее высокий уровень эвтрофикации в северо-западной части Черного моря наблюдался с конца 1960-х годов до начала нынешнего века. Подводные леса многолетней бурой водоросли бородача (Cystоseira barbata) заменились ватообразными скоплениями тонко разветвлённых зеленых водорослей. Ценные крупные рыбы скумбрия (Scomber scomber), ставрида (Trachurus mediterraneus ponticus), луфарь (Pomatomus saltatrix) практически исчезли. Им на смену пришли менее ценные мелкие виды: анчоус (Engraulis encrasicholus ponticus), шпрот (Sprattus sprattus phalericus), атерина (Atherina mochon pontica). Однако по данным проекта EMBLAS в настоящее время начались процессы восстановления видов растений и животных – индикаторов хорошего экологического состояния, например, красной агароносной водоросли филлофоры (Phyllophora crispa), которая образует знаменитые «поля» на северо-западном шельфе. В прибрежной зоне на радость отдыхающим опять можно встретить крабов, креветок и морских коньков.

Нам всем знаком шум моря – ласковый шепот волн, порой сменяющийся грохотом шторма. Морские глубины же представляются нам безмолвными, а все морские обитатели – тихими и бесшумными. Однако с изобретением гидрофонов – устройств для прослушивания подводных звуков – стало ясно, что расхожее выражение “нем как рыба” более чем ошибочно, а рыбы на самом деле не менее “говорливы” и даже “крикливы”, чем птицы! Сейчас накоплены тысячи записей голосов обитателей моря, и они очень разнообразны – это и щелчки, и свисты, писки и скрипы: они бывают разной высоты, громкости и ритма.

Конечно, самые сложные системы звуковой коммуникации – не у рыб, а у морских млекопитающих – китов и дельфинов. Китообразные издают звуки в гораздо более широком диапазоне, чем способно воспринять ухо человека, от инфразвука до ультразвука, и их сигналы складываются в многосложные сообщения, несущие очень много информации. По мере изучения “общения” китообразных ученые все чаще применяют к нему такое понятие как “диалекты”. Ведь оказалось, что звуковые сигналы отличаются не только у разных видов китов, но даже в отдельных популяциях одного вида, причем они не только наследуются генетически, но и передаются от старших к молодняку в процессе обучения, в точности как человеческие языки и диалекты. Вдобавок, зубатые киты (к которым, кроме дельфинов, относятся, например, кашалоты и киты-клюворылы) используют ультразвук для эхолокации – то есть, используют сигналы высокой частоты для ориентации в пространстве и поиска пищи. Восприятие окружающего мира у зубатых китов в большой степени складывается из образов, созданных благодаря эхолокации. То есть, им присуща «звуковая картина мира».

Морские обитатели страдают от производимых людьми неестественных шумов (как фоновый подводный шум от двигателей судов) гораздо больше, чем мы сами от уличного и индустриального шума. Скажем, контейнеровоз длинной 300 м создает шум до 190 дБ, крупный танкер – 177 дБ, рыболовный траулер – 156 дБ. В районах интенсивного судоходства стоит несмолкающий подводный гул – подобно автомобильным магистралям и городским улицам. Хуже всего то, что он особенно силен в частотном диапазоне 20-300 Гц, который используют для общения крупные усатые киты. Впрочем, морские жители адаптируются к постоянному шуму, как и люди, которые привыкают к городскому шуму, поэтому, несмотря на круглосуточную работу портов, рыба там по-прежнему есть.           

Наибольшую же опасность представляют так называемые импульсные звуки, когда создается короткий сигнал огромной силы – пугающий, оглушающий и приводящий к контузиям. Например, пневматические пушки, применяемые при подводной сейсмической разведке полезных ископаемых, могут производить импульсы, громкость которых превышает звук при запуске космической ракеты. Сигнал акустического локатора – среднечастотного радара – превосходит предельную возможность безопасного восприятия китообразными, достигая 230 дБ. Поэтому акустические травмы внутреннего уха, полученные китообразными во время военных учений или сейсморазведки, могут быть одной из причин их “суицидального” выбрасывания на берег. Они испытывают боль и страх, и к тому же у них повреждается механизм восприятия звука, они теряют способность ориентироваться при эхолокации и различать, где море, а где уже пляж.

Активное освоение шельфа человечеством и прибрежное строительство так же вносят свой вклад в шумовое загрязнение моря. Самый сильный импульсный шум при строительстве возникает во время забивания свай и при дноуглубительных работах. Пиковые уровни шума при этих работах значительно превышают пределы безопасного восприятия для многих видов рыб. К фоновому шуму рыбы привыкли, другое дело – импульсный мощный разряд. Именно от них в первую очередь мы должны уберегать морских животных.

Опасность антропогенных подводных шумов для жителей моря мы осознали сравнительно недавно. Поэтому в новейших природоохранных документах Европейского Союза, в частности в Рамочной директиве ЕС о морской стратегии, подводный антропогенный шум отнесен к числу загрязнителей наравне с “традиционным” химическим загрязнением морских вод. Страны Европы начинают постоянный мониторинг морского шума и разрабатывают меры по его уменьшению. В Черном море мониторинг подводных шумов первыми начали страны – члены ЕС Болгария и Румыния, где с 2017-2018 годов оценки уровня подводного шума включили в национальные программы мониторинга состояния морских экосистем; другие черноморские страны сейчас создают подобные программы, в частности, для Украины и Грузии они были разработаны в рамках проекта EMBLAS.

В ХХІ веке Черное море столкнулось с новым видом загрязнения – морским мусором. Безусловно, и раньше в море попадали остатки рыболовных снастей, буи, покрышки автомобилей, затонувшие суда и т. д. Однако с увеличением масштабов использования пластика за последние 20 лет количество мусора в Мировом океане возросло в сотни раз – ежегодно в океан прибывает около 8 млн. тонн пластика. Круговые течения концентрируют его в определенном месте, создавая «мусорные острова», которые не являются островами в прямом смысле, а больше напоминают «пластиковый бульон». Черное море замусорено вдвое сильнее Средиземного, из-за переноса пластика со стоком больших рек и относительной изолированности моря.

85 % всего мусора в Черном море составляют фрагменты разного типа пластика. Легкие полиэтиленовые бутылки и пакеты, плавая на поверхности воды, под воздействием ультрафиолетового излучения и температуры постепенно распадаются на более мелкие фрагменты, которые со временем оседают на дно под тяжестью поселившихся на них организмов.

Почему мусор является проблемой для морских экосистем? Во-первых, морские обитатели часто воспринимают его как еду, заглатывают, и мусор забивает их пищеварительную систему. Особенно на Черном море от этого страдают чайки. Во-вторых, часто пластик адсорбирует органические загрязняющие вещества, которые потом попадают во внутрь морских обитателей и отравляют их. В-третьих, животные могут запутаться, потеряться и даже погибнуть в мусоре. Дельфин с остатками пластикового пакета на плавнике или хамса, запутавшаяся в одноразовой перчатке – такова грустная реальность моря.

Очень важно, что кроме видимого крупного мусора есть еще микроскопический, размер которого сопоставим с размерами одноклеточных водорослей, для него есть специальное название – микропластик. Он оказывается в море как в результате распада крупного мусора, например, упаковки из пластика, так и сразу в измельченном виде. Больше двух третей микропластика образуется при износе шин и смывается с автодорог, еще приблизительно одна четверть попадает в канализацию при стирке синтетических тканей, от которых отслаиваются микроволокна. Также мелкие пластиковые гранулы часто добавляют в средства бытовой химии, а также кремы, скарбы и зубные пасты, которые тоже потом попадают в канализацию. На дне Черного моря во время проекта EMBLAS ученые уже зафиксировали значительные отложения микропластика.

Хотя, в первую очередь, пластиковый мусор является большой проблемой для океанов и морей, морские биологи рассматривают его и как новое место обитания для организмов. Все, что оказывается в море, рано или поздно используется гидробионтами в качестве жилища. На поверхности субстрата прежде всего развивается тонкая пленка, состоящая из бактерий и микроводорослей, которая превращает безжизненную пустыню в отличное местообитание для мелких животных (например, инфузорий), предоставляя им пищу. Далее на подготовленную поверхность постепенно оседают водоросли, личинки моллюсков, появляются мелкие ракообразные и другие животные. Однако, вред от пластика таким образом совсем не компенсируется, это скорее надо рассматривать как отчаянные попытки природы самостоятельно «переварить» и обезопасить выкинутые нами неприродные материалы, поэтому задача, стоящая сейчас перед каждым человеком – это уменьшить попадание мусора в Море, а значит сократить использование одноразовых пластиковых стаканов, пакетов и упаковки.

В Черном море насчитывается значительно меньше обитателей, чем в соседних морях. Так, если в Средиземном известно около 10 000 видов, то в Черном – почти в два раза меньше (около 5600). Это не делает его слабозаселенным или «безжизненным». Напротив, по численности, продуктивности и биомассе живых организмов Черное море значительно опережает Средиземное. Причина относительно небольшого видового разнообразия – прежде всего низкая соленость (вдвое ниже, чем в океане), а также температурный режим (холодные зимы), который не подходит, например, головоногим моллюскам, морским звездам и ежам, омарам и многим другим животным, привыкшим к океанской солености и субтропическому климату.

Разумеется, большая часть черноморских обитателей – это мелкие организмы, не всегда видимые невооруженным глазом: одноклеточные водоросли (их почти 2800 видов!), мельчайшие ракообразные (390 видов), морские грибы (описано 175 видов, но в этой сложной для изучения группе каждый год открывают новые виды). В группе относительно крупных водорослей и высших растений – 453 вида. Среди макроскопических беспозвоночных – моллюски (двустворчатые и брюхоногие), креветки и крабы, а также рак-отшельник диоген. Кстати, этот рак ранее занимал небольшие раковины черноморских моллюсков, из-за чего и сам был небольшим, но после вселения большой хищной улитки рапаны быстро освоил новые «комфортабельные апартаменты» и сам увеличился в размере – оказывается, его ограничивала «жилплощадь». Интересен союз диогена и актинии – единственного представителя кораллов в Черном море. Рак-отшельник выбирает понравившуюся ему актинию и селит на «крышу» своего «домика»: щупальца актинии защищают диогена от врагов, а мягкотелому кораллу достаются остатки пищи и бесплатный транспорт.

Черное море населяют свыше 200 видов рыб, при этом аборигенными являются более 150, остальные – это вселенцы и «гости» из других водоемов. Например, пиленгас, кефаль из Японского моря, которая хорошо прижилась и встречается повсеместно в азово-черноморском бассейне. Массовые и ценные промысловые виды – хамса, шпрот, тюлька, сельди. Разнообразны причудливые морские собачки (10 видов), яркие губановые (10 видов) и бычки (более 30 видов), к которым принадлежит самая маленькая черноморская рыбка – афия или бычок-бланкет. Есть в Черном море и хрящевые рыбы – единственная постоянно живущая в Черном море акула катран и скаты – морская лиса и морской кот или хвостокол. Самая крупная черноморская рыба – белуга, один из семи представителей осетровых в Черном море.

Высшее звено пищевой цепи экосистемы Черного моря представляют 3 вида главных черноморских хищников – дельфины белобочка и афалина, а также морская свинья. Средних размеров и яркого контрастного окраса белобочку можно встретить преимущественно в открытом море, где эти скоростные охотники большими стаями гоняют мелкую рыбу. Афалина – самый крупный представитель морских млекопитающих, ее часто видят в прибрежных зонах, эти дельфины игривы, любопытны и могут близко подходить к пляжам, выпрыгивать из воды и устраивать настоящие шоу. Мелкие и скрытные морские свиньи живут в Черном море круглый год, а часть этих морских зверей каждую весну на лето уходит в Азов через Керченский пролив вслед за скоплениями хамсы, осенью возвращаясь на зимовку в более теплые воды.

Биоразнообразие Черного моря не остается неизменным. Некоторые виды становятся редкими и вымирающими, в то же время список может расширяться за счет других организмов. Влияют на заселение Черного моря глобальные изменения климата – море слегка теплеет и солонеет, что делает его более пригодным для жизни одних видов и менее комфортным для других. К тому же ученые в ходе исследований открывают все новые и новые виды, ранее неизвестные для черноморского региона или для науки в целом.

Понт Эвксинский – гостеприимное море. И это утверждение касается не только мореплавателей, но и экзотических морских обитателей. Многим из них, случайно или намеренно заселенным в новые условия, Черное море оказалось куда лучшим домом, чем историческая родина (или как говорят биологи, природный ареал). Многие чужестранцы на новой родине просто незаметно встраиваются в местную экосистему, ничего в ней существенно не меняя. К примеру, моллюски мия (Mia arenarea) из Северной Атлантики и анадара (Anadara kagoshimensis) из Индонезии, прижились в Черном море и сейчас являются вполне органичной частью фауны. Однако нередко вселенцы размножаются с невероятной скоростью, и тогда они могут конкурировать с местными видами вплоть до полного их вытеснения, выедать местную флору и фауну, не готовую к такому прессу нового «соседа». Такие виды называют инвазивными. В истории Черного моря примеры биоинвазий далеко не одиноки – завезенная из Тихого океана кефаль пиленгас (Liza haematocheilus) на фоне падения численности местных видов кефалей составила им сильную конкуренцию, в части черноморских стран их пришлось отнести к охраняемым видам. Завезенный в конце 1940-х из Японского моря хищный брюхоногий моллюск рапана (Rapana venosa) полностью уничтожил всю черноморскую популяцию устрицы и сильно подорвал запасы мидии. Но самый сильный удар по экосистеме Черного моря нанесло случайное вселение гребневика мнемиопсиса (Mnemiopsis leidyi), впервые отмеченного в Черном море в конце 1980-х гг. Этот типичный вид желетелых (более 99% массы его тела составляет вода, как и у медуз) – активный хищник, поедающий зоопланктон, икру и личинки рыб. Природный ареал этого вида – опресненные заливы атлантических берегов Северной Америки. Он обладает такой высокой плодовитостью и быстрым темпом роста, что к концу 1980-х годов общая биомасса мнемиопсиса в Черном море приблизилась к одному миллиарду тонн. При такой численности он оказался серьезным пищевым конкурентом пелагических рыб, а как потребитель их икры и личинок – еще и прямым врагом, что привело в 1989–1990 гг. к катастрофическому падению уловов хамсы, или европейского анчоуса (Engraulis encrasicolus). Только когда в конце 1990-х в Черное море так же вселился другой вид гребневиков из североамериканских вод – берое (Beroe ovata), который в природном ареале питается мнемиопсисом, численность последнего существенно уменьшилась (берое каждый год выедает до четверти популяции мнемиопсиса), и популяция хамсы начала восстанавливаться.

Новые виды попадают в Черное море несколькими путями. Прежде всего, путем естественной миграции из Средиземного моря через Босфор. Так образовалась значительная часть (около 80%) всей современной фауны, которую мы сейчас считаем «коренной» черноморской, и вполне логично, что процесс такой миграции продолжается. А ведь до соединения Черного моря со Средиземным (то есть около 5-7 тысяч лет назад – очень немного в геологическом масштабе времени!) его населяли полупресноводные виды, сейчас сохранившиеся в Каспийском море и наиболее пресных частях Черного, как их теперь называют «понтокаспийские реликты» (яркий пример – осетровые рыбы).

Другой путь попадания чужестранных видов – перевозка с балластными водами судов. Именно так в Черноморские воды попали и рапана, и мнемиопсис, и берое, и многие другие виды. В Черном море лучше всего приживаются виды, которые у себя «дома» населяют дельты и эстуарии рек, где соленая вода смешивается с пресной. Соленость Черного моря вдвое ниже океанской, потому виды, живущие в таких распресненных водах, попав сюда обнаруживают как бы «гигантский эстуарий» и получают невиданные у себя дома условия для массового развития.

Впрочем, Черное море не только страдает от непрошенных гостей, но и само стало источником биологических инвазий для других стран – ведь судоходство осуществляется во все стороны света и балластные воды судов производят обмен фауной и флорой между морями, разнесенными на тысячи километров. Так, в Северной Америке именно черноморские виды (кстати, понтокаспийские реликты) – двустворчатые моллюски рода дрейссена (Dreisena polymorpha) и бычок-кругляк (Neogobius melanostomus) заселили Великие Озера и стали там настоящим бедствием. Бычок-кругляк в последние годы был завезен также и в Балтийское море, где тоже стал массовым агрессивным инвазивным видом, отразившимся на рыболовной отрасли всех стран Балтии.

В Черном море встречается 30 видов медуз, среди которых подавляющее большинство (26 видов) – мелкие, диаметром не более 1–20 мм. К крупным представителям относятся широко распространенная лунная или ушастая медуза аурелия (Aurelia aurita) – до 20 см в диаметре, корнерот (Rhizostoma pulmo) – до 60 см в диаметре и очень редкая луцернария (Lucernaria companula). В 2009 г. впервые в Черном море недалеко от Босфора у берегов Турции была обнаружена медуза хризаора (Chrysaora hysoscella) из Средиземного моря. При прикосновении к ней у человека на коже остается сильное покраснение как результат химического ожога. В пляжный сезон при появлении хризаоры купание запрещается. Аурелия изредка вызывает легкие ожоги, проходящие в течении часа, а более крупный корнерот может нанести болезненные, но не опасные для жизни повреждения кожи, которые исчезнут через несколько дней.

Медузы – преимущественно хищники, питающиеся мелкими планктонными животными. Пищу они захватывают ртом, через который непрерывно удаляются остатки пищи, здесь же на ротовом стебельке крепятся половые железы, продуцирующие половые клетки, участвующие в размножении. Большинство видов медуз характеризуются чередованием полового и бесполого поколений. «Взрослые» медузы – раздельнополые животные (половое поколение). Их оплодотворение происходит путем слияния активно перемещающихся клеток в воде, при этом образуются личинки – планулы. Они плавают в водной толще и позднее прикрепляются к твердым поверхностям на дне моря. Из них образуются полипы (бесполое поколение), ведущие прикрепленный образ жизни. Они могут увеличиваться в численности путем почкования. Полипы растут, делятся и образуют стробилы – стопки наложенных друг на друга «тарелочек» (молодых медуз, расположенных вогнутыми сторонами зонтиков кверху) и соединенных центральным стволом. Интересно, что чем мельче половое поколение, тем крупнее бесполое. Полипы аурелии и корнерота имеют высоту всего около 2 см, тогда как у наиболее распространенных черноморских медуз, например, обелии (Obelia longissimi) высота зарослей полипов достигает 30 см, напоминая скорее обесцвеченные водоросли, а не животных. При этом, диаметр зонтика медуз обелии составляет всего 4 мм, и в толще воды они остаются для нас практически незаметными. Цикл чередования поколений повторяется ежегодно. Возможно, с этим связаны непрогнозируемые вспышки развития медуз в море, ведь их количество зависит от условий существования как на дне, так и в водной толще. Наиболее массовые «взрывы» численности корнерота наблюдали в 1970-х годах, аурелии – в 1980-х и объясняли увеличением в воде содержания органического вещества, так называемым антропогенным евтрофированием. В конце 1980-х годов запасы аурелии в Черном море достигали 300–500 млн тонн. При поиске мер борьбы с таким количеством медуз предлагалось даже использовать их для производства сверхпрочного бетона, а также применять сухой порошок из медуз для сварки металла повышенной прочности. Однако экосистема Черного моря вскоре стабилизировалась и медузы «отступили».

Народы, живущие вокруг Черного моря, не привыкли воспринимать медуз как продукт питания. Между тем в восточной кухне и аурелия, и даже корнерот издавна входят в число традиционных морепродуктов под романтичным названием “хрустальное мясо”. Медуз солят, жарят, сушат, консервируют. Сейчас в мире добывается около 250 тысяч тонн медуз ежегодно.

Длиннорылый морской конек (Hippocampus guttulatus), населяющий Черное море, – совершенно удивительное существо. Тело этой небольшой рыбки покрыто твердыми роговыми пластинами и различными выростами, что способствует маскировке и защите от хищников. Своеобразный панцирь обладает высокой прочностью и не теряет своих свойств даже после высыхания. Необычная форма тела и голова с вытянутым рылом действительно напоминает фигурку шахматного коня. В 1960-х годах морского конька можно было без труда увидеть на прибрежном мелководье практически у всех берегов Черного моря и в Керченском проливе, однако именно экзотический облик и стал причиной его почти полного исчезновения. Морской конек ведет малоподвижный прибрежный образ жизни и оттого оказался беззащитен перед хищническим выловом в 1980-90-х годах. Десятки тысяч рыб ежегодно высушивали на сувениры для туристов и морской конек практически исчез вблизи курортов. Поэтому в 1994 г. черноморского морского конька включили в Красную книгу Украины, а вылов запретили. После принятых мер его численность стала расти, что позволило не вносить его в следующее издание Красной книги в 2009 г.

Морские коньки относятся к семейству игловых, их ближайшая родня – рыбы-иглы. Но в отличие от рыбы-иглы, конек находится в воде почти всегда вертикально, что обеспечивается уникальной структурой плавательного пузыря, который расположен вдоль всего туловища и разделен перегородкой, отделяющей головную часть. Головной пузырь больше брюшного, что и обеспечивает коньку при плавании вертикальное положение. При этом морской конек может вертеть головой вверх и вниз – уникальное умение для рыб. Процесс размножения морских коньков также чрезвычайно своеобразен. В период нереста рыбки прижимаются друг к другу, крепко сцепляясь гибкими хвостами, лишенными плавников и способными сворачиваться в кольцо, затем самец открывает специальную сумку на брюшке, и самка откладывает в нее икринки, которых может быть до тысячи. В дальнейшем потомство вынашивает самец и на свет появляются вполне развитые мальки. Новорожденные коньки поднимаются к поверхности воды за «глотком» воздуха для наполнения плавательного пузыря, а затем возвращаются и еще некоторое время проводят с отцом, в сумку которого они могут спрятаться в случае опасности. А еще морской конек – настоящий хамелеон! Как и у этой рептилии, его глаза могут независимо вращаться в разные стороны, обеспечивая угол обзора в 300 градусов, и он способен менять окраску, маскируясь в зарослях водорослей или среди камней.

Сегодня судьба морского конька понемногу начинает внушать оптимизм. Если в конце прошлого века эта удивительная прибрежная рыбка в северо-западной части Черного моря почти полностью исчезла, то сегодня ее опять можно встретить даже на одесских пляжах. Однако любителям черноморских достопримечательностей надо помнить, что судьба этого символа Черного моря зависит не только от состояния морской экосистемы, но и от нашего разумного поведения.

Черноморский катран (Squalus acanthias ponticus) – это единственная акула, которая постоянно населяет Черноморский бассейн, встречаясь практически повсеместно в Черном море и даже в южной части Азовского. Из-за заостренного рыла катранья голова напоминает морду пса, поэтому еще одно название этой рыбы – морская собака, а за мощные шипы в основании обоих спинных плавников катран получил еще одно имя – колючая акула. Поскольку случаи нападения на человека неизвестны, катран и опасен для человека только этими шипами: царапины и проколы от них могут быть болезненными и долго заживать из-за ядовитых желез, расположенных у основания колючек.

По сравнению с другими представителями акул катран имеет небольшие размеры тела, редко достигая длины более полутора метров и массы свыше 10 килограммов. Живут эти рыбы до 25 лет, для размножения созревают относительно поздно – не раньше 13–14 лет. Любопытно, что спаривание у них происходит на больших глубинах, эмбрионы развиваются внутри тела матери и через довольно продолжительный промежуток времени (до 18 месяцев!) на свет появляются уже сформированные 30-сантиметровые акулята, внешне очень похожие на родителей. Этот процесс называется яйцеживорождением.

Название и рода, и семейства колючих акул, к которому принадлежит черноморский катран, происходят от латинского слова squalidus — «покрытый грубой кожей». Дело в том, что тело черноморской акулы покрыто чешуйками, которые представляют собой пластинки с шипами, по строению и прочности похожими на зубы. Поэтому можно сказать, что все тело катрана буквально усеяно зубами, острыми и плотно прилегающими друг к другу, от этого кожа может показаться относительно гладкой, если провести рукой от головы к хвосту, и наоборот грубой, как наждачная бумага, если вести в обратном направлении.

У катрана, как и у других акул, нет плавательного пузыря и держаться в толще воды ему помогает огромная печень – она может достигать четверти общей массы рыбы. В печени колючей акулы много жиров, которые имеют низкую плотность, делая рыбу легче воды. Именно жиры из печени катрана, богатые витаминами групп А и D, используются как ценное сырье в фармакологии и медицине.

К сожалению, позднее созревание и медленный цикл размножения, в том числе очень продолжительный срок беременности, делают катрана чрезвычайно чувствительным к перевылову. Этих акул в большом количестве добывают в Японии, Китае, Англии, Норвегии и других странах. В последние годы в промысловых уловах в Черном море катран чаще встречается в качестве прилова при промысле других видов рыб, а его численность в последние десятилетия снижается. Согласно классификации Международного Союза охраны природы, статус черноморского катрана обозначен как «уязвимый вид», а значит его нужно беречь.

При слове «кит» мы обычно представляем себе океанского гиганта, неспешно путешествующего из Антарктики или Арктики в тропики и обратно. И действительно, нынешние усатые киты – это самые крупные живые существа, когда-либо населявшие нашу планету. Синий кит может достигать 30 и более метров в длину при массе примерно 150 тонн! К тому же, взвесить целиком самых крупных китов никому не удавалось – где бы взять такие весы? Однако кроме усатых китов в мировом океане живут и зубатые киты – большие и поменьше. К ним относятся, например, кашалоты, клюворылы, нарвалы, дельфины (а самый большой дельфин – это косатка) и, наконец, самые маленькие – морские свиньи. И усатые, и зубатые киты – это китообразные, у них общий предок. Китообразные – это млекопитающие: для дыхания им нужен атмосферный воздух (поэтому мы видим, как они всплывают для вдоха), детенышей выкармливают молоком, а на теле иногда видны волоски – остатки шерсти.

В Черном море постоянно обитают три вида китообразных – дельфин-афалина (Tursiops truncatus), обыкновенный дельфин, или белобочка (Delphinus delphis) и морская свинья (Phocoena phocoena) – ее называют еще азовка, чушка или пыхтун. Морская свинья в Черном море – самое маленькое китообразное, ныне живущее на Земле: взрослые животные иногда бывают всего лишь 110 см в длину, а масса 25 килограммов. Все черноморские китообразные питаются рыбой: морская свинья предпочитает бычков, афалина – камбалу и кефаль, и все они охотно едят хамсу, шпрота, ставриду, мерланга. Белобочки собираются в большие стаи сотнями особей, афалины предпочитают жить группами поменьше, а морские свиньи собираются вместе только изредка – например, при переходах из одной части моря в другую. Исследования последних лет, в том числе в рамках проектов EMBLAS, показали, что самые крупные скопления китообразных летом сосредоточиваются в турецких и болгарских водах, много их у дельты Дуная и вокруг острова Джарылгач. А вот на холодное время года дельфины облюбовали акватории Грузии и район Сочи-Туапсе из-за обилия зимующей там рыбы.

А что же усатые киты? Во-первых, в наших морях они водились миллионы лет назад, когда на месте Черного было море под названием Восточный Паратетис. Палеонтологи находят тысячи их окаменелых костей в Украине и Молдове. Это были карликовые киты-цетотерии с длиной тела всего лишь три метра, как нынешние дельфины, и они тоже ели мелкую рыбу, заглатывая ее, как большая утка. Ближайший современный родственник цетотериев – карликовый гладкий кит: сейчас он живет в южном полушарии, хотя в прошлом водился и в соседнем с нами Средиземном море. Во-вторых, бывали усатые киты в Черном море и в историческое время. Кости малого полосатика или кита минке (Balaenoptera acutorostrata) были обнаружены археологами при раскопках древних поселений в Болгарии возрастом пять-шесть тысяч лет. А в 1880 г. малый полосатик зашел из Средиземного в Черное море и выбросился возле Батуми в Грузии: его скелет до сих пор хранится в Грузинском национальном музее.

Может ли повториться подобное событие? Кто знает! Скажем, в 2009 г. серый кит из Арктики перепутал Тихий океан с Атлантическим и приплыл в Средиземное море, где этих китов не видели уже тысячи лет. Так что усатый кит у наших берегов может всплыть и в будущем.

Без крабов невозможно представить себе морское прибрежье. Эти трудолюбивые “санитары моря” играют далеко не последнюю роль в утилизации мертвых рыб, моллюсков и другой отмирающей органики. Передвигаются крабы по дну, причем движутся преимущественно боком; нередко могут выходить на берег, чаще всего ночью, и какое-то время дышать воздухом. Лишь представители семейства крабов – плавунцов, кроме ходьбы, освоили еще и плавание, так как задняя пара ног у них расширилась в плавники; в Черном море таким “плавучим” крабом донедавна был только маленький краб – плавунец песчаный (Liocarcinus holsatus).

До середины прошлого века в Черном море обитало 18 видов крабов. Самым крупным из них был каменный краб (Eriphia verrucosa) с шириной панциря до 88 мм. За счет крупного размера каменный краб может позволить себе не только очищать море от падали, но и охотиться из засады на мелких рыбок, червей и улиток. Впрочем, почти такого же размера достигает и травяной краб (Carcinus aestuarii). Названия обоих “главных” черноморских крабов отражают особенности их экологии и поведения – первый вид предпочитает каменистое дно, и окраска идеально маскирует его на гальке и валунах, а второй предпочитает прятаться среди водорослей и морской травы, чему способствует зеленоватый оттенок панциря; впрочем, латинское название травяного краба тоже не случайно – оно напоминает, что этот вид предпочитает наиболее распресненные участки моря, включая даже дельты и эстуарии рек.

Увы, чем крупнее краб, тем больше вероятность, что его поймает и убьет человек. Из 18 местных видов крабов 6 наиболее крупных – уже упомянутые каменный и травяной крабы, мраморный (Pachygrapsus marmoratus), краб-водолюб (Xantho poressa), волосатый краб (Pilumnus hirtellus), а также обитающий не в самом море, а во впадающих в него быстрых каменистых речках пресноводный краб (Potamon potamios) – внесены в Красные книги большинства стран Черного моря. Мраморный краб, живущий на каменистом побережье, питаясь обрастаниями камней, и почти половину жизни проводящий на суше в зоне прибоя, лишь время от времени погружаясь, чтобы намочить жабры. Этот краб попал также в разработанный в ходе проетка EMBLAS список “экологических дозорных” – индикаторов хорошего состояния прибрежной полосы моря. К сожалению, этот вид из-за красивого блестящего “мраморного” панциря чаще всего становится жертвой сувенирной индустрии.

Мелкие виды черноморских крабов тоже по-своему интересны: так, краб – водолюб при необходимости умеет закапываться в песок, и неделями без пищи пережидать там “трудные времена”, а краб – невидимка (Macr­opodia longirostris) для маскировки сажает на себя живые куст­ики разных видов вод­орослей. Самый же мелкий вид – краб – горошина (Pinnotheres pisum) живет в раковинах мидий, нередко вместе с живым моллюском; наиболее крупные особи этого вида достигают размера десятикопеечной монетки.

За последних полвека список черноморских крабов пополнился еще тремя видами экзотических вселенцев: американским голубым крабом (Callinectes sapidus) – очень крупному представителю упомянутого в начале нашей истории семейства крабов – плавунцов (первое обнаружение в 1967 г.), крабом сирпусом (Sirpus zariqieyi) (1982 г.) и китайским мохнаторуким крабом (Eriocheir sinensis) (1998 г.). Голубому крабу теперь принадлежит “пальма первенства” по размеру – его панцирь достигает 20 сантиметров! Впрочем, в Черном море он хотя и поселился, но нигде так и не стал массовым, и на местной экосистеме его вселение практически не сказалось. Иное дело – мохнаторукий краб: этот вид массово заселяет распресненные участки (и даже поднимается вверх по течению в пресные воды), и роет норы в глинистых берегах, становясь существенным фактором, влияющим на обрушивание берегов. Любопытно, что травяной краб, случайно завезенный в Японию, там стал массовым инвазивным видом, а в Черном море является редким видом под угрозой уничтожения, но случайно завезенный в Японию он стал в тех водах массовым инвазивным видом.

С давних времен люди наблюдали загадочное ночное свечение моря. В одних случаях это было равномерное молочное свечение, разлитое в воде, в других – след за кормой корабля, а иногда – вспышки и искры в водной толще. Ученые терялись в догадках о природе этого явления. Выдвигались самые разные предположения, пока уже в ХVIII веке не открыли его биологическую основу, показав, что причиной таинственного свечения моря является биолюминесценция, то есть способность живых организмов излучать свет. Биологическое свечение могут вызывать и планктонные организмы разного размера, и микроскопические бактерии. Для Черного моря наиболее известен и изучен представитель биолюминесцентных организмов ноктилюка (Noctiluca scincillans), или ночестветка. Ноктилюку принято относить к фитопланктону, как и других представителей отдела динофитовых планктонных водорослей (Dynophyta). Однако эта крупная, размером 0,5-2 мм, иногда до 3 мм, шарообразная динофитовая водоросль утратила способность к фотосинтезу. Зато в ее цитоплазме присутствуют жировые включения, помогающие ей держаться на плаву в толще воды. А от хлорофилла, ставшего ненужным, образовалось интересное производное, которое, окисляясь, выделяет квант света, что и взывает свечение ноктилюки при механическом или химическом воздействии. Поскольку свечение моря вызывало “инфернальные” ассоциации, это производное хлорофилла остроумно назвали “люциферином”, а окисляющий его специальный фермент – “люциферазой”.

В конце лета можно часто наблюдать, как светится черноморский прибой или кильватерный след проходящего мимо катера, а в толще воды увидеть искристые полосы, которые оставляют проплывающие рыбы. Существует старая крымская легенда о том, как свечение волн, вспененных веслами кораблей, не позволило греческому флоту подойти незамеченным к берегам Тавриды. Если у этой легенды есть историческая основа, то, вероятнее всего, именно ноктилюка спасла тавров от внезапного нападения. Это далеко не единственный случай, когда биолюминесценция помогала людям. До открытия радиолокации она могла спасти судно, указав штурману на близость береговой линии, мели или рифов. А рыбаки очень часто обнаруживали скопления рыбы при ночном лове по свечению в глубине.

Ноктилюка встречается далеко за пределами Черного моря и сейчас распространяется все больше. Ученые связывают это с глобальным потеплением. Оно оказывает воздействие на океанические течения, которые в свою очередь влияют на распространение планктонных организмов.

К планктону относятся все организмы, которые не могут противостоять течению, как правило, они мелкие (за исключением желетелых – медуз и гребневиков). Планктон делится на фитопланктон – микроводоросли и зоопланктон – мелкие животные, среди которых больше всего ракообразных. Многие виды зоопланктона в течение суток совершают очень дальние (относительно размеров их тел) вертикальные миграции. Днем они держатся в глубинных слоях водной толщи, а в сумерках начинают подъем и приближаются к поверхности либо достигают ее, сосредотачиваясь в тонком верхнем слое. С рассветом они вновь возвращаются на глубину.

В Черном море наиболее выраженные суточные вертикальные миграции совершают веслоногие ракообразные – калянус (Calanus euxinus) и псевдокалянус (Pseudocalanus elongates). Они поднимаются из глубин 100–150 м в поверхностные воды, богатые фитопланктоном. Мигрируют в течение дня и другие веслоногие, например, этона (Oithona similis), центропагес (Centropages kroyeri), и далекие от ракообразных организмы, к примеру, хищная морская стрелка (Sagitta setosa).

Ученые считают, что биологическая целесообразность вертикальных миграций в том, что ночью планктон менее заметен для хищников. Однако многие мигранты светятся в воде и выдают свое присутствие и в темное время суток. Кроме того, многие хищники сами совершают суточные вертикальные миграции. Выдвигается также версия о том, что вертикальные миграции в условиях разных скоростей течений на различных глубинах способствуют рассредоточению популяции мигрирующих ракообразных, без которого плотные скопления зоопланктона привели бы к тотальному выеданию фитопланктона. Можно провести аналогию – стада копытных животных, постоянно передвигаясь по местности, спасают свои пастбища от полного выедания. Наконец, считают, что вертикальные миграции связаны с энергетическим обменом. Зоопланктону энергетически выгоднее проводить часть времени суток в холодной воде глубинных слоев пелагиали, где скорость обмена веществ замедлена.

Как же планктон узнает, что пора подняться или опуститься? Во время солнечного затмения 30 июня 1954 г., когда солнечный диск закрылся, и освещенность поверхности моря уменьшилась в 17 раз, в Севастопольской бухте более 70% организмов планктона очень быстро поднялись из слоя 14–5 м в слой 5–0 м. Позже такой подъем был отмечен у всех видов зоопланктона, что указывает на освещенность как основной фактор, регулирующий его вертикальные миграции.

А что произойдет, если длительное время, скажем, три–четыре недели, освещенность не будет меняться? Будет ли следовать зоопланктон привычному ритму суточных вертикальных миграций? Такой случай наблюдали в Арктике в разгар полярного лета, когда солнце не скрывается за горизонтом более суток. Оказалось, что во время полярного дня планктон находился на одной и той же глубине, не мигрируя, тогда как осенью, в период смены дня и ночи, опять стал совершать суточные миграции.

Следует отметить, что, кроме планктона, в море есть еще несколько больших экологических групп. Нектон – это активные пловцы, которые сами определяют направление своего движения. В Черном море это прежде всего пелагические (то есть живущие в открытых морских водах, а не у дна) рыбы и китообразные. Бентосом называют тех жителей моря, кто всю или большую часть жизни связан с морским дном. Его можно поделить на фито- (водоросли) и зообентос (донные животные). А что же придонные рыбы, такие, как камбала, скаты, бычки, собачки, скорпены? Они могут активно плавать, но все же почти все время держатся в узком придонном слое воды или непосредственно на дне, поэтому для них используют термины нектобентос или бентонектон. Перифитон – это сообщество организмов-обрастателей, поселяющихся в природе прежде всего на поверхности морских трав и макроскопических водорослей, на панцирях черепах, на коже китов. Отдельно выделяют нейстон, или же плейстон – жителей поверхностной пленки на границе раздела вода – воздух. Да, наше Черное море – очень разнообразно!

Морская пена образуется в прибрежной зоне морей и океанов на границе раздела воды и воздуха. Состоит она из различных органических и неорганических веществ, которые адсорбируются пузырьками газа и доставляются в поверхностный слой из водной толщи. Конечно же, морская пена содержит и отмершие одноклеточные планктонные водоросли. Не успевшие разложиться остатки пигментов водорослей могут окрашивать пену от салатового до розового цвета. Это зависит от того, какие виды водорослей преобладали в водной толще – зеленые, диатомовые, перидиниевые или представители других отделов. Однако чаще всего морская пена имеет грязно серый цвет и по внешнему виду напоминает пену, образующуюся при стирке белья.

Существует миф о прекрасной древнегреческой богине любви Афродите, рожденной из морской пены. А само имя Афродита – Ἀφροδίτη происходит от слова ἀφρός – «пена». Согласно гипотезе английского ученого Джона Бернала, морская пена – колыбель жизни на Земле, так как в пене концентрируются органические вещества, растворенные в водной толще. Бернал проводит аналогию и сравнивает возникновение жизни на Земле с выходом Афродиты из морской пены.

Долгое время объектами исследований гидробиологов были преимущественно водная толща и дно водоемов. Поверхностный слой морей и океанов считался вообще безжизненным, так как верхние несколько сантиметров водной толщи и морская пена подвержены воздействию солнечной радиации и волнового перемешивания. Однако в 1964 году академик НАН Украины Ю. П. Зайцев начал систематически изучать в Черном море жизнь в поверхностной пленке и выяснил, что в пятисантиметровом верхнем слое водной толщи обитает множество разнообразных организмов, приспособившихся к условиям среды на границе моря и атмосферы. Именно в этом тончайшем слое на границе воды и воздуха проходят критически важные стадии жизни множества видов рыб – развитие плавающей икры и личинок. А многие беспозвоночные приспособлены к жизни исключительно в нейстоне. Это было открытие «гипонейстона Зайцева» – жизни на самой поверхности воды. Подобные сообщества организмов впоследствии были обнаружены и в других морях и океанах.

Поверхностная пленка морей и океанов постоянно пополняется органическими веществами из атмосферы и водной толщи. Благодаря этому образуется пена, содержащая большое количество органических веществ, поступающих в воду от продуктов жизнедеятельности морских обитателей. Высокая концентрация питательных веществ в поверхностном гипонейстонном слое способствует бурному развитию жизни бактерий, простейших, ракообразных, молоди рыб. Было установлено, что морская пена оказывает стимулирующий эффект на рост и развитие растений и животных. Это подтвердили многочисленные эксперименты с морскими организмами (сине-зелёные водоросли, ракообразные, личинки рыб) и наземными растениями (овес, ячмень, пшеница). В пене содержится в десятки и сотни раз больше органических и минеральных веществ, чем в воде. Академик Ю.П. Зайцев сделал вывод, что морская пена обладает биологически активными свойствами, однако при загрязнении моря поверхностно-активными веществами эти свойства пены исчезают. Поэтому предотвращение попадания моющих средств в море поможет морской пене по праву носить имя «рождающей жизнь».

Профессор кафедры гидробиологии Одесского университета С.Б. Гринбарт демонстрировал студентам на занятиях особенно крупную мидию с длиной створки 14,3 см, которую он даже отнес к разновидности геркулесная (herculea). Мидия досталась профессору в 1939 году при изучении обрастания судна «Патагония», затонувшего в Черном море в 1915 г. Судно подняли с морского дна на поверхность через 24 года, при этом неизвестно, как давно моллюск прикрепился к корпусу корабля. Раньше было принято измерять возраст моллюсков по их длине и радиальным кольцам нарастания, хорошо заметным на створках раковины. Однако изучение поперечных распилов раковины под микроскопом показало ошибочность такого подхода. Согласно В.Н. Золотареву, разработавшему новый метод определения возраста по распилу раковины, с возрастом моллюск перестает расти в длину и увеличивается в толщину, как бы подгибая свой передний край. К сожалению, гигантская мидия С.Б. Гринбарта не сохранилась, однако измерения, проведенные новым методом, показали, что предельный возраст мидии, зарегистрированный в Черном море, – 28 лет. Длина этой мидии, обнаруженной в Джарылгачском заливе в 1984 г., составляла 11,4 см, т. е. на 3 см короче «herculea». Впрочем, до предельного возраста доживают немногие моллюски. Средний же возраст мидий в Черном море 5-6 лет.

Изучая возраст мидий по размерам створок мертвых моллюсков, обитавших в различное время в разных районах Черного моря, можно получить информацию об изменении экологических условий для этих регионов. Чем холоднее и меньше пищи, тем дольше живут мидии, как все холоднокровные моллюски. Таким образом, створки мидии – одного из наиболее распространённых моллюсков Черного моря – не только визитная карточка черноморского побережья, но и надежный биологический прибор для установления состояния морской экосистемы.

Как же мидии захватывают новые территории, если они ведут прикрепленный образ жизни? Нерест у этих моллюсков порционный и в Черном море происходит обычно в декабре-январе. За один нерестовый период самка способна выметать несколько миллионов зрелых яйцеклеток, однако лишь небольшая их часть превратится в полноценных мидий. Получившаяся в результате внешнего оплодотворения личинка становится частью планктона – сообщества крохотных организмов, которые пассивно переносятся морскими течениями. Пока течения несут ее на сотни и даже тысячи километров, личинка постепенно откармливается одноклеточными водорослями и растет. Постепенно у нее формируются ткани для будущих органов и появляется нога, которая играет роль «паруса» в толще морской воды и позволяет ей маневрировать; на следующей стадии развития вся личинка переворачивается «вниз головой», и «парус» исчезает, зато появляются будущие мышцы – замыкатели, на которые на следующей стадии нарастают твердые створки ракушки. На этапе превращения в ракушку (а это обычно через полтора-два месяца от начала ее жизни) личинки уже не плавают, а стремятся прикрепиться к каменному субстрату навсегда, образуя целые мидийные рифы.

Рапана (Rapana venosa) – самый крупный моллюск Черного моря, достигающий 19 см длины и веса раковины до 300 г, впервые был здесь зарегистрирован сразу после Второй мировой войны, в 1946 г. в Новороссийской бухте. Есть предположение, что рапана проникла из Японского моря вместе с балластными водами судов. Прожорливый хищник, у которого в Черном море практически нет естественных врагов (в природном ареале рапану поедают морские звезды, но в Черном море вода для них слишком пресная), уже через несколько лет уничтожил Гудаутскую устричную банку в Абхазии, где концентрировались наиболее крупные запасы устрицы, которая сегодня занесена в Красные книги всех черноморских стран. К счастью, ситуация меняется, и уже известны позитивные факты, свидетельствующие в пользу возрождения популяции устрицы у берегов Грузии.

Сегодня рапана из экзотического вселенца стала агрессивной хозяйкой донных биоценозов и вошла в число наиболее массовых черноморских моллюсков. Пройдя хотя бы сотню метров вдоль моря от устья Дуная до Днепра, вы обязательно обнаружите на песчаном берегу скопления непонятного вида небольших (3–4 см) мешочков крючковидной формы от беловатого до светло фиолетового цвета. Это яйцевые капсулы (оболочки кладок), в каждой из которых может быть от 200 до 1000 яиц (!). Каждая кладка рапаны, прикрепленная к твердому субстрату (камням, раковинам), содержит от нескольких до нескольких десятков яйцевых капсул, которые образуют пучок или щетку.

Рапана, расправившись с устрицей, теперь представляет серьезную угрозу для мидии – нового главного объекта ее питания. В настоящее время общая численность рапаны продолжает расти, а единственным “хищником”, контролирующим ее численность, является человек. Например, в Турции ежегодно добывается около 1000 тонн мяса этого деликатесного моллюска. Хорошие пищевые качества мяса и декоративность раковины сделали рапану популярным черноморским биоресурсом и даже создали новую профессию – «сборщики рапаны». Сегодня мышечная нога моллюска – востребованный товар для многочисленных причерноморских ресторанов и закусочных, а ярко оранжевый внутренний слой и красивая спиралевидная форма раковины – популярный материал для любителей сувениров на память о Черном море.

Интересно, что при сохраняющейся тенденции увеличения численности рапаны, на берегу не удается отыскать ее раковины мельче 2 см. Возможно, ее личинки, которые ведут планктонный образ жизни, при переходе к донному образу жизни имеют хрупкую раковину, и в случае ранней смерти перетираются волнами до того, как будут выброшены на берег. Подтверждением служит большое количество мелкой живой рапаны в обрастании естественных и искусственных субстратов.

Зато раковины взрослых рапан оказались не только желанным сувениром для туристов, но и новым “домом” для раков – отшельников рода диоген (Diogenes pugilator). Раньше наибольшей “жилплощадью” для него были раковины мелкого брюхоногого моллюска тритии (Nassarius reticulatus), и сам рак оставался небольшим – ведь больше своего убежища вырастать нельзя, иначе не сможешь при опасности спрятаться внутрь. С освоением раковин рапаны размеры диогена существенно выросли, под стать новообретенным “комфортабельным апартаментам”.

Одними из наиболее “коренных” и в то же время крупнейших жителей Черного моря являются осетровые рыбы. Предки этой группы появились более 200 миллионов лет назад, а уже очень похожие на наших современных осетров виды населяли древнее море Тетис, из которого потом образовались Черное, Азовское и Каспийское моря, наряду с ихтиозаврами и плезиозаврами. Наибольший расцвет эта группа пережила в то время, когда будущее Черное море было сильно распресненным, изолированным от океана озером, как сейчас Каспий.

В Черном море живут семь видов осетровых, самый крупный из которых – белуга (Huso huso), достигающая более 4 метров в длину, полторы тонны веса, и живущая иногда более 100 лет. Остальные 6 видов относятся к роду осетр (Acipenser).

Осетровые – это проходные рыбы, то есть взрослая жизнь их проходит в море, но для размножения они поднимаются в реки. Раньше их путь на нерест доходил вверх по рекам вплоть до Киева и Вены, но в 20 веке все большие реки бассейна Черного моря перекрыли дамбами ГЭС, и доступных нерестилищ остались единицы. Взрослые осетры прекрасно чувствуют себя и в соленой воде, но юные осетрята выживают только в слабосоленой, потому “детский сад” осетровых сейчас ограничен дельтами и эстуариями рек. Еще недавно все Азовское море годилось для нагула молодых осетров, но за последние годы Азов осолонился, и подходящие условия сохранились только в Таганрогском заливе. Так что море и реки, миллионы лет бывшие удобным домом самых крупных черноморских рыб, в нашем веке по вине человека впервые стали для них не очень гостеприимными.

Одновременно с исчезновением привычных биотопов по осетровым ударил перевылов – преимущественно браконьерский, ведь их мясо и, главное, черная икра считаются особо ценными деликатесами (кстати, именно осетров с Черного моря вывозили как ценный экспортный продукт еще древние греки). Неудивительно, что все 7 видов осетровых Черного моря оказались под угрозой вымирания, и внесены в Красные книги всех черноморских стран. Наиболее драматично уменьшилась численность европейского осетра (Acipenser sturio). Сегодня этот вид внесен в Красный список Международного союза охраны природы как вид, популяция которого находится в критическом состоянии, а пару лет назад даже было официально объявлено о полном вымирании его черноморской популяции. В ходе исследований проекта EMBLAS 2017 г. хорошей новостью стало обнаружение ДНК европейского осетра во многих пробах по всему Черному морю. Похожая ситуация и с популяцией белуги, которая также находится под угрозой исчезновения и уже пости была “похоронена” – но анализ ДНК в морской воде (а также случайная поимка в прошлом году пограничниками браконьеров с полутонной белугой в багажнике) показывает, что какое-то количество этих уникальных рыб еще плавает в Черном море. Сейчас необходимы дружные усилия всех черноморских стран, чтобы самые древние рыбы Черного моря, пережившие все геологические катастрофы, на наших глазах не разделили судьбу их ровесников – ихтиозавров.

Аквакультура предполагает выращивание водных организмов, а марикультура как ее частный случай – это вид деятельности по разведению морских гидробионтов в различных резервуарах с соленой водой, как естественного происхождения (огороженные участки моря, лиманы), так и созданных человеком (ставки, пруды, бассейны). Аквакультура возникла достаточно давно – в Китае 4 тыс. лет назад разводили пресноводных рыб в специальных прудах, во времена Римской империи у берегов Средиземного моря выращивали кефаль, а получение искусственного жемчуга из раковин моллюсков практикуется еще с XIII века. Мидийные или устричные хозяйства – один из самых ярких примеров морского фермерства.

Сегодня принято говорить, что марикультура спасет мир. Связано это с глобальными проблемами и высоким темпом увеличения количества людей на планете. Именно искусственное разведение различных гидробионтов, в частности рыб, моллюсков и водорослей может решить продовольственную проблему. Уже сегодня многие живые ресурсы моря, которые человек активно вылавливает, находятся на грани исчезновения и в ближайшее время могут утратить свою промысловую ценность в связи с низкой численностью.

Черное море также является полигоном для разведения моллюсков и рыб в различных заливах и лиманах. В период 1960–1970-х годов ученые активно экспериментировали с разведением мидий, устриц, кефалей, камбал, красной водоросли филлофоры.

Сейчас наиболее развитым и широко представленным в черноморском регионе объектом марикультуры является черноморская мидия (Mytilus galloprovincialis). Мидийные фермы (коллекторы) представляют собой конструкции из капронового каната, поплавков и грузов, имитирующие подводные скалы, на которые оседают личинки мидий, приносимые морской водой. Из-за отсутствия ледового покрова и относительно хорошего качества воды особенно эффективны такие мидийные хозяйства у берегов Крыма. В последнее время интенсивно развиваются фермы, специализирующиеся на разведении устриц. В отличие от мидий, выращивание устриц более сложный и трудоемкий процесс, поэтому большинство ферм покупает уже подросших моллюсков и доращивает их в специальных садках.

Опыт по выращиванию рыб в Черном море также имеет долгую историю. Так, в некоторых черноморских лиманах после захода молоди сингиля, лобана, остроноса на нагул закрывали каналы, которые соединяли водоемы с Черным морем. Здесь рыба питалась и активно росла на природных кормах, а осенью ее вылавливали. Также в регионе были попытки разведения калкана и глоссы, но к промышленным масштабам так и не перешли.

Лидером рыбной морской аквакультуры в черноморском регионе является Турция, где последние 20 лет активно развивается садковая марикультура и разведение в изолированных морских бухтах и заливах. Основными объектами являются дорадо, лаврак, морской карась, зубан и другие виды рыб.

Как ни странно, но большинство бакланов мировой фауны окрашены в траурные цвета. На юге Украины живут три вида бакланов: большой (Phalacrocorax carbo), хохлатый (Ph. aristotelis) и малый (Ph. pygmeus), их оперение практически полностью черное с металлическим отблеском. Только молодые птицы на первом году жизни надевают белесую «манишку». Приморские рыбаки нередко называют бакланами молодых крупных чаек-хохотуний в юношеском буром наряде. Эти птицы постоянно крутятся на причале возле рыбаков при перегрузке рыбы. Почему их называют бакланами, ясно из этимологии слова «бакланить» – хулиганить, попрошайничать или отбирать добычу у других. Рыбаки ─ народ наблюдательный, им часто приходится видеть, как эти чайки могут нахально отобрать бычка у только что вынырнувшей чомги, или же догнать любую другую чайку с добычей в клюве и «убедить» ее выронить корм.

Малый баклан отличается от большого не только вдвое меньшими размерами, но и шоколадным цветом шеи, головы и зашейка. К тому же, он практически не выходит из дельт крупных рек и встретить малого баклана на морском побережье ─ редкая удача. Еще один вид ─ хохлатый баклан обитает исключительно на скалистых обрывах морского побережья, и хотя неопытный человек не сразу отличит его от большого баклана, но вероятность встретить его на участках Черного моря, кроме побережья Крыма, Болгарии и Турции, ничтожно мала. 

Стоит отметить, что правильное название черного баклана – большой баклан. Его судьбу круто изменила хозяйственная деятельность человека, который с 1970-х годов начал активно развивать прудовое рыборазведение в регионе. Большой баклан неожиданно получил в свое «пользование» удобную кормовую базу. Согласитесь, что нельзя сравнить затраты птиц на вылов рыбы в пойменных глубоких и проточных озерах с почти шуточной охотой в мелкой воде выростных прудов, «набитых» рыбой. К концу прошлого века численность популяции большого баклана стремительно выросла. Оказалось, что большой баклан охотно строит гнезда не только высоко на деревьях, но и на плоских островах, главное ─ чтобы место расположения будущей колонии было недалеко от рыбных прудов. Преследование баклана рыбаками и рыбоводами заставило птиц «вспомнить» о древесном гнездовании. Но на сей раз в ход пошли не только пойменные леса дельт, но и любые посадки по берегам водоемов.

Результат оказался печальным. Мочевая кислота в экскрементах большого баклана буквально «перекрашивает» деревья под гнездами в белый цвет, зелёная листва исчезает и со временем деревья погибают. Выходит, большой баклан своими экскрементами «рубит сук, на котором сидит», поэтому должен переселяться из года в год на новые места. Такие переселения пошатнули быстрый рост численности черного баклана, однако на данный момент она остается все еще высокой. Черный баклан выступает как «вид – кочевник», как наши далекие предки, которые практиковали подсечно-огневое земледелие: вырубали участок леса, пару лет получали урожаи, а когда земля переставала родить, переходили рубать следующую лесосеку; так точно огромные стаи бакланов теперь по очереди появляются то в одном, то в другом регионе, а потом на несколько лет точно так все вместе исчезают.

Саргассово и Черное моря являются уникальными местами самого большого в мире скопления неприкрепленных макроскопических водорослей. В Саргассовом море это бурая водоросль саргассум (Sargassum bacciferum), которая плавает на поверхности благодаря специальным воздушным пузырькам (скафидиям), напоминающим виноградные косточки. Колумб открыл скопление этих водорослей в Атлантическом океане во время первого плавания к берегам Америки (напомним, что Саргассово море находится в Атлантическом океане и не имеет берегов – вместо них его огибают четыре атлантических течения: Гольфстрим, Северо-Атлантическое, Канарское и Северное экваториальное). В Черном море это три вида красных водорослей из рода филлофора (Phyllophora), свободно перекатывающихся по морскому дну, примерно так, как в степи “путешествует” перекати-поле. Скопление водорослей в северо-западной части Черного моря на глубинах 20–60 м, на 80% состоящее из филлофоры ребристой (Phyllophora crispa), впервые было описано С.А. Зерновым в 1908 г. и в его честь было названо «Филлофорным полем Зернова». Так что общим для Саргассова моря и Филлофорного поля являются три обстоятельства: водоросли ведут неприкреплённый образ жизни, границы их скоплений определяют кольцевые течения, и главное – водоросли являются основой сообщества целого ряда растительных и животных организмов.

В Черном море в составе сообщества филлофорного поля насчитывается более 30 видов одноклеточных и многоклеточных водорослей, около 100 видов беспозвоночных (губок, червей, раков, моллюсков, мшанок и др.) и около 40 видов рыб. Большинство обитающих среди филлофоры животных имеют красную покровительственную окраску, например, губки, ракообразные, иглокожие и рыбы. Красную пигментацию имеют морской налим, бычок-кнут, мелкие рыбки-прилипалы, обнаруживали даже «красноперую» сельдь и скумбрию. Еще одним до сих пор не раскрытым секретом Филлофорного поля Зернова является то, что температура воды в скоплении водоросли на 4-5°С выше, чем в вышележащем слое воды. Предположительно, в массах филлофоры тепло накапливается за счет интенсивных биоэнергетических процессов.

До конца прошлого столетия из-за евтрофирования, сопровождающегося снижением прозрачности воды, запасы филлофоры катастрофически сократились. Свет на большей части площади ее произрастания перестал доходить до дна. Если первоначально площадь Филлофорного поля Зернова составляла 11 тыс. км², а ее запасов вполне хватало, чтобы на протяжении около 70 лет (до начала 1990-х годов) ежегодно добывать 15–20 тыс. т водорослей для извлечения йода и получения агар-агара, то в 1996 г. добыча водорослей была прекращена, а в 2008 г. создана самая большая по площади (402 500 га) морская охраняемая акватория в Черном море – ботанический заказник общегосударственного значения «Филлофорное поле Зернова», а в 2012 г. – еще один заказник «Малое филлофорное поле» площадью 38 500 га в Каркинитском заливе. С началом нового тысячелетия, в результате усилий европейских стран по очистке бассейна реки Дунай стали наблюдаться процессы восстановления биологических сообществ на северо-западном шельфе Черного моря. Если в 1989 г. на Филлофорном поле Зернова было отмечено минимальное количество многоклеточных донных водорослей – семь видов, то к 2017 г. флористическое богатство опять возросло до 30 видов и достигло уровня 1960-х годов. За последние десятилетия северная граница филлофорного поля расширилась и поднялась к береговой зоне до отметки 12–15 метров глубины.

Между 600 и 560 гг. до н. э. на северном и западном берегу Черного моря было основано сразу несколько древнегреческих колоний. В дельте Дуная (Истра) появились города Истр, Томы, Одес, а в низовьях Днестра – Тира (нынешний Белгород-Днестровский), в устье Буга (Гипаниса) и Днепра (Борисфена) – Ольвия («Город Изобилия»). Греческие мореплаватели на северном берегу Черного моря облюбовали главным образом богатые крупной и дорогой речной рыбой устья больших рек, лиманы которых служили приютом для судов. Плиний Старший в своей энциклопедии писал: «Рыбы всякого рода растут чрезвычайно быстро, в особенности в Понте. Причиной этого служит множество рек, вливающих в него пресные воды. У так называемой амии (вид рыб) прирост заметен ежедневно; она вместе с тунцами и пеламидами, ища более приятной пищи, входит в Понт стадами, каждая порода со своими особыми вожаками». Также Аристотель в книге «История животных» писал: «Большинство рыб уплывают на лето в Понт: вследствие множества рек вода в нем слаще, и реки несут в него много пищи. Кроме того, многие рыбы входят в реки и благоденствуют в реках и озерах, например, амия и кефаль. Бычки также становятся жирными в реках и вообще места, богатые озерами, имеют наилучших рыб».

Таким образом, еще в VII веке до н.э. древние греки начали активно осваивать Черное море для рыбной ловли. Колонии Византии Трапезунда (ныне Трабзон) и Пантикапея (нынешняя Керчь) стали центрами тунцового промысла. Затем, после развития греческих колоний в Крыму, поселенцы начали промысел камбалы калкана, пеламиды, кефалей, скумбрии, скатов и других черноморских рыб. В устьях рек и в Азовском море ловили сазана, сома, судака и, разумеется, осетров: особенно важен этот промысел был для Ольвии и Пантикапея. И конечно же, хамса! Каменные цистерны, в которых солили и выдерживали хамсу, сохранились в древнегреческих поселениях, особенно их много по берегам Керченского пролива. Пристрастие древних греков к черноморской рыбе объясняется ее вкусовыми качествами и обилием. Опресненные мелководные участки северо-западной части Черного моря и Азовское море были ценными нагульными акваториями, которые привлекали большое количество рыб. Тунцы ежегодно приходили в Азовское море из Средиземного, мигрируя вдоль южного берега Черного моря. Своеобразная природная азово-черноморская «столовая» способствовала их хорошему росту и накоплению жира. Поэтому вкусовые качества одних и тех же рыб, обитавших в Средиземном и Черном морях, были несравненно более высокими на северных окраинах античного мира.

Именно древние греки в Черном море стали первыми «промышленными» рыбаками. Они использовали разнообразные орудия лова (невода, плавные сети, ставники, ловушки) и специальные суда для рыбной ловли. Например, они впервые начали использовать ставной невод (дальян) и кефалевый подъемный завод (караву), конструкция которых почти не изменилась до наших дней.

Сегодня в Черном море продолжают ловить большое количество рыбы. Так, в последние годы в море добывают около 400 тыс. тон водных биоресурсов. В рыболовстве лидер среди черноморских стран – Турция, которая вылавливает больше половины всех рыб. Увы, вследствие перевылова тунец и скумбрия давно исчезли из Черного моря. Осетровые находятся на грани вымирания, и их вылов запрещен во всех черноморских государствах, хоть браконьеры постоянно нарушают этот запрет. Стремительно уменьшаются запасы камбалы калкана и катрана, их также заносят в Красные книги причерноморских стран. Основой рыболовства стали одна из самых мелких рыб Черного моря – хамса, а также завезенные в 20 столетии инвазивые виды – кефаль пеленгас и хищный моллюск рапана.

Чайки – удивительные птицы. Хотя бы потому, что человека они используют на свое «усмотрение»: то терпят его присутствие, извлекая пользу от его деятельности, то принципиально избегают в период гнездования, выбирая изолированные места на островах или скальных обрывах. У берегов Одессы можно встретить около десяти видов чаек, которые в разные сезоны посещают гостеприимные берега от Лузановки до мыса Большой Фонтан. Самая крупная из них – желтоногая, или чайка-хохотунья (Larus cachinnans), размах крыльев которой чуть больше метра. Ее громкий «хохот» сопровождает пирсы и причалы южных портовых городов. Давно привычной стала картина сварливых скоплений крупных чаек на морских набережных Испании, Португалии, Италии, Хорватии, где люди их специально подкармливают для развлечения. Манеры у чайки-хохотуньи не самые «аристократические», и если люди позволяют ей, то она в буквальном смысле топчется по снастям рыбаков на пирсах, заглядывая в ведра с уловом, выхватывая потерянную наживку. А уж если вдруг появляется много корма, то тут жди целой банды дерущихся с громкими воплями чаек.

Но самая крикливая чайка – озерная, или обыкновенная чайка (L. ridibundus), более мелкий сородич хохотуньи. Озерная чайка размножается не на островах морского побережья, а на пресных озерах дельт, поэтому взрослые птицы появляются у берегов Одессы лишь после исполнения родительского долга, начиная с июля, и «каруселят» вдоль побережья до апреля следующего года, если зима не очень суровая. Именно они чаще всего вместе с хохотуньями сопровождают прогулочные катера в надежде получить от туристов угощение. Молодые птицы, которые узнаются по бурым оттенкам рисунка оперения головы и крыла, могут кочевать у берегов Одессы круглый год.

Однако вернемся к нашему вопросу. Количество чаек на морском побережье Одессы, особенно вблизи порта или Нефтяной гавани, действительно меньше, чем на любом участке морского побережья Стамбула. Причин тому несколько.  Круглый год в Стамбуле держится просто больше видов чаек. В отличие от Одессы, тут регулярно встречается и армянская чайка (L. armenicus), и чайка Одуэна (L. audouinii). Помимо главного обитателя причерноморских городов – чайки-хохотуньи, в Стамбуле необычайно распространена также средиземноморская чайка (L. michahellis). Этот вид гнездится на скалах и поэтому легко освоил крыши домов Стамбула вследствие чего численность этих чаек значительно увеличилась. А вот одесская чайка-хохотунья все еще предпочитает для строительства гнезд черноморские пляжи, случаи ее гнездования на крышах в городах редки. Кроме того, в Мраморном море есть много островков, на скальных обрывах которых могут гнездиться чайки. Вторая разгадка лежит в хозяйственной деятельности человека: вдоль многочисленных причалов Стамбула стоят маленькие рыболовецкие суда, с которых то и дело в воду попадают желанные остатки, которыми не прочь поживиться птицы. Здесь море гораздо теплее, а стайки мелких пелагических рыб и каракатиц ─ легкая добыча для чаек, облюбовавших эти благодатные места.

И наконец стоит отметить, что еще 50 лет назад многочисленные хохотуньи азово-черноморского региона, как правило, тут и оставались зимовать, перемещаясь в основном вдоль побережья. Однако теперь большая часть местных птиц, особенно молодых, предпочитает лететь на зимовку на свалки Северной и Западной Европы, где еды больше, а люди терпимей, или южнее – в Израиль, Италию и все ту же Турцию.

Время от времени средства массовой информации сообщают о появлении в Черном море необычных для этого региона видов животных. Так, например, у берегов Крыма были встречены такие рыбы, как экзотическая рыба-бабочка (Heniochus acuminatus) и хищная красная барракуда (Sphyraena pinguis). Барракуда попала сначала через Суэцкий канал в Средиземное море, где окончательно натурализовалась, а затем проникла через Босфор и в воды Черного моря. Тропическая коралловая рыба-бабочка была обнаружена лишь единожды в 2003 г. и, вероятнее всего, попала в акваторию около крымского побережья с балластными водами судов, пришедших из Индийского или Тихого океана, или же попросту была выпущена из аквариума, поскольку является популярным объектом аквариумистики. В 2013 г. у юго-западного Крыма выловили зубатого групера (Epinephelus caninus) и даже доставили его в живом виде в аквариум, где он прожил более года в морской воде! Зубатый групер – мощный хищник, который живет до 75 лет и обитает в водах Восточной Атлантики и Средиземного моря, мог и сам добраться до Черного моря, постепенно преодолевая проливы. А в 2016 г. неподалеку от турецкого города Ризе рыбак обнаружил на поверхности воды всем известную рыбу-луну (Mola mola). Это была первая находка для Черного моря. Скорее всего, рыба попала в Черное море из Эгейского через систему проливов.

Еще более интересными были сообщения о встречах у берегов Крыма тюленя – это вызывало надежду на восстановление популяции исчезающего средиземноморского тюленя-монаха (Monachus monachus), которого в Черном море не удается обнаружить уже более полувека. Однако ни одного достоверного случая так и не было зарегистрировано. Любопытно, что в подводной пещере у берегов восточного Крыма в 2011 г. была обнаружена и сфотографирована самка серого тюленя (Halichoerus grypus), которую долгое время принимали за тюленя-монаха. Предположительно, она сбежала или была выпущена из неволи. В Черном море тюлениха прожила не меньше 15 лет, ее дальнейшая судьба неизвестна.

Список находок экзотических видов, которые случайно попадают в Черное море, но не приживаются в нем, можно продолжать очень долго. Некоторые экзоты приживаются – вспомним историю о рапане, или же обнаружение илистого краба (Dyspanopeus sayi) в Черном море в 2009 году. Его родина – атлантическое побережье Северной Америки, но сейчас он активно заселяет все водоемы планеты.

Особый интерес вызывают участившиеся случаи поимок в Черном море морских черепах. По данным исторических источников XVI века, участок от Стамбула до северного побережья Болгарии был районом их массового обитания. В период начавшихся постоянных научных наблюдений зеленая черепаха (Chelonia mydas) и головастая морская черепаха – логгерхед или каретта (Caretta caretta) долгое время были известны по единичным встречам в Болгарии, Румынии и Турции. Похолодание, наступившее после Средних веков, и освоение человеком морских песчаных побережий, где черепахи откладывают яйца, сделали черноморские берега непригодными для их размножения. Однако в последние годы регистрируется все больше встреч морских черепах у берегов Турции, а в 2019 г. одна особь впервые была отловлена в Грузии. Возможно, изменения климата снова сделают Черное море привлекательным для этих пресмыкающихся.

Дорогой читатель, вот ты и перелистнул последнюю страницу этой увлекательной книги. Мы не сомневаемся, что ты, как и коллектив авторов, который работал над этим изданием, любишь Черное море, но теперь мы надеемся, что твоя любовь еще укрепилась знаниями о том, как устроена эта уникальная экосистема, со всех сторон зажатая Евразийским континентом. Пусть калейдоскоп коротких историй об устройстве, проблемах и любопытных фактах из черноморской жизни не только поддержит твой интерес к дальнейшему познанию секретов Черного моря, но и поставит тебя в ряды исследователей и надежных защитников этой драгоценной жемчужины нашей Планеты.